5.1. Как «работает» безвозвратный отлов: вопрос об эффективности
5.1.1. Составляющие численности.
Первым (и до сей поры распространенным) способом регулирования численности бездомных собак и кошек было их безвозвратное изъятие с улиц (формы же этого изъятия варьировались в зависимости от эпохи и степени цивилизованности конкретной страны). Сейчас в большинстве случаев это изъятие называется отловом (хотя судьба отлавливаемого животного по-прежнему может сложиться совершенно по-разному). В аргументации сторонников программ ОСВ часто звучит такой тезис: безвозвратный отлов совершенно неэффективен, а потому альтернативы ОСВ нет. При этом часто ссылаются на некие «научные данные» - но не приводят ссылок. Что неудивительно – никаких научных данных о неизбежной неэффективности отлова попросту нет.
Рассмотрим, как формируется численность животных в каком-либо ограниченном районе. Есть простая формула, описывающая это:
Численность = рождаемость + миграция извне – смертность – миграция вовне.
Все переменные в этой формуле зависят как от биологических особенностей данного вида животных, так и от конкретных условий обитания.
Если численность животных постоянна – значения двух первых переменных в сумме равны значениям двух вторых. Если численность животных падает, следовательно, две последних переменных в сумме превосходят две первых. Применительно к субпопуляциям бездомных собак и кошек их безвозвратное изъятие (отлов) городскими властями можно в терминах данной формулы трактовать как принудительную составляющую смертности (если изъятие осуществляется с немедленным умерщвлением), либо как принудительную и подконтрольную миграцию (если отлавливают и вывозят живых особей). Если на протяжении определенного времени эти мероприятия (каждое по отдельности или вместе) превысят поступление новых животных (в том числе и такую ее форму, как выбрасывание хозяйских животных – разновидность «миграции извне»), то число животных будет падать. До каких пределов оно упадет, восстановится ли снова и как скоро – вот это и определяется обстоятельствами.
Ниже мы рассматриваем эти обстоятельства, предварительно заметив – речь сначала пойдет лишь о популяционной роли безвозвратного изъятия, а не его конкретных методах (отстрел, отлов с немедленным умерщвлением или отлов с дальнейшим помещением в приют). Эти методы методы и их влияние на эффективность изъятия рассмотрены в пункте 5.1.3.
5.1.2. Изъятие с точки зрения эффективности.
Безвозвратное изъятие безнадзорных животных (чаще всего – собак) из городской среды (общественной территории, территорий общего пользования)– обычный метод, предусмотренный законами практически всех развитых стран и нормативными актами многих регионов и городов России. Обычно муниципальному отлову подлежат все безнадзорные собаки, реже - кошки. На практике превалирует именно отлов собак, поводами к которому служат жалобы и заявки населения и предприятий, противоэпидемические кампании или желание властей сделать город чище (перед каким-либо мероприятием). Отлов кошек, как правило, происходит параллельно с отловом собак; и в заметных количествах - обычно только в тех городах, где количество бездомных собак относительно невелико, стай нет или они немногочисленны и сосредоточены в промзонах. То есть бездомные собаки не снижают количества кошек до величин, не вызывающих неудобств у населения (там, где стаи интенсивно уничтожают кошек, отлов кошек обычно не ведется - так, в Москве централизованного отлова этих животных фактически давно нет).
Если считать эффективностью безвозвратного изъятия его способность снизить численность (предполагается - до нуля), то отлов, соответственно, может быть: а) полностью неэффективным, б) частично неэффективным, в) абсолютно эффективным.
а) Совершенно неэффективное изъятие встречается редко (несмотря на утверждения пропагандистов ОСВ). «Совершенно неэффективно» – это значит, что ни на одно мгновение в данной местности (в субпопуляции бездомных животных определенного города или его отдельного района) количество взрослых животных не уменьшается; нет искусственно вызванных колебаний численности, и она определяется лишь поддерживающей емкостью среды. Такое бывает, если интенсивность отлова столь мала, что он всего лишь замещает часть «естественной» смертности или миграции. Например, если изымается из пометов часть щенков, которые и так бы не дожили до половой зрелости. Или если на некоем небольшом участке изымаются собаки, на место которых немедленно приходят другие, которые до этого были в нетерпеливом ожидании на границе территории, охраняемой данными собаками от чужаков (эта ситуация обычно характерна для очень небольших участков типа двора).
Особым, иногда встречающимся случаем почти неэффективного отлова будет вмешательство "человеческого фактора", когда после отлова (как безнадзорных) неправильно, "полувольно" содержащихся сторожевых собак на каком-либо предприятии, сторожа сразу снова заводят новых - как безусловно необходимых им для работы. Хотя чаще в больших городах на предприятиях живут и отлавливаются бездомные условно-надзорные собаки (обитающие там часто "в дополнение" к настоящим сторожевым в будках и вольерах), не представляющие в массе особой рабочей ценности, на восстановление численности которых (за счет миграции или привода людьми новых) уходит определенное время, уже по другому, нижеописанному сценарию. Тем не менее, это обстоятельство требует распространения городских правил содержания животных и на собак, принадлежащих организациям (см. ниже 5.1.3.)
б) Чаще всего в реальной жизни мы имеем дело с примерами частично неэффективного (или частично эффективного) отлова. Есть две его разновидности: отлов с последующим полным восстановлением численности , и отлов с неполным восстановлением численности.
Отлов с полным восстановлением численности. В первом случае происходит изъятие определенной доли животных, вслед за которым наступает относительно длительный перерыв, позволяющий численности восстановиться. Через некоторый промежуток времени следует новый отлов (в «нецивилизованном» случае – отстрел или потрава). Часто это происходит, когда снова накапливается критическая масса жалоб на животных, или происходит вспышка опасного заболевания. Относительно бездомных собак в условиях России такая картина редких отловов наблюдается либо в отдаленных «глухих» районах городов, либо в небольших населенных пунктах, где нет собственной службы отлова и куда изредка наведываются бригады ловцов – нанимаемые местной властью из других городов раз в год или несколько лет. Во многих, обычно слаборазвитых, странах редкие зачистки собак-парий часто приурочены к регулярным вспышкам бешенства или к каким-либо важным публичным мероприятиям, когда нужно показать город в привлекательном для гостей виде (политические саммиты, международные спортивные мероприятия…). Иногда в этом случае животных не уничтожают, а просто вылавливают и вывозят далеко за пределы городов (где предоставляют их своей судьбе) - во избежание массового непосредственного умерщвления (что ухудшало бы имидж города с зоозащитно-популистской точки зрения).
По тому же принципу происходят и иррегулярные выловы кошек – но обычно значительно реже, в связи с меньшей конфликтогенностью этих более мелких зверей.
Восстановление численности происходит как за счет недовыловленных особей-самок, так и за счет миграции бездомных животных из-за пределов района отлова или за счет выброшенных-потерянных владельческих. Недовыловленные особи – это как «постоянно прячущиеся» с повышенной степенью одичания, так и, напротив, условно-надзорные, оберегаемые опекунами, скрывающими их от отловов - например, на предприятиях.
Время, за которое происходит полное восстановление численности – зависит от количества невыловленных животных и от миграции. В большинстве случаев при изъятии трети и более особей оно требует от полугода до года - для городской собачьей субпопуляции при умеренной миграции. Относительно медленное восстановление объясняется тем, что плотная собачья популяция (например, близкая к максимально возможной численности), как правило, относительно бедна подростками (особями возрастом от полугода до года) – их 10-20 процентов. А ведь именно этот молодняк – тот непосредственный резерв, который начинает восполнять ряды взрослых на данном участке после отлова. Кроме того, именно молодняк склонен к миграциям – то есть он обеспечивает и восполнение за счет миграции. Некоторое ускорение восстановление численности взрослых может наблюдаться лишь спустя несколько месяцев после отлова, что обусловлено несколько более высоким уровнем выживания маленьких (до 4 месяцев) щенков в разреженной субпопуляции (из-за меньшей конкуренции за ресурсы). То есть после отлова до перехода в категорию подростков будет доживать бОльшая доля маленьких щенков, чем раньше. Но пока эта подрастающая смена достигнет взрослого состояния, пройдет несколько месяцев. (См. 5.1.5)
Еще одним фактором в районах жилой застройки, замедляющим восстановление, служит то, что значительного времени для восстановления требует непостоянная, социально обусловленная составляющая пищевой базы – это те самые случайно возникшие прикормочные пункты нахлебничающих бездомных собак (см. 3.4.2). В отличие от постоянных пунктов, возникающих на базе постоянного источника пищевых отбросов: типа помоек, столовых, рынков – случайные прикормочные пункты требуют сочетания обстоятельств, когда новые собаки вновь привлекут к себе внимание потенциальных опекунов. Эти случайные обстоятельства требуют времени для своего вторичного возникновения – собака должна найти место потенциального прикорма, ее должны заметить опекуны и т.д. – и только после этого начнется постоянное пребывание собаки, а затем присоединение к ней новых, размножение на этом месте и т.д. Чем больше случайных факторов способствовало возникновению стай на данном участке, тем больше времени потребует восстановление численности (придется ждать нового «благоприятного» стечения обстоятельств). Пример из петрозаводских наблюдений – несколько довольно крупных (до 5 – 6 особей) стай, обитавших в центре города (плотная жилая и административная застройка), после полного отлова в 2004 – 2006 гг. не восстановились по настоящее время (2009 г.)
Необходимо отметить и то, что эффективность отлова, как правило, тем выше, чем меньше вклад самовоспроизводства уже бездомных собак в поддержание численности. Отлавливать (а затем находить для них хозяев) бывших владельческих животных легче, чем полуодичавших животных, выросших на улице. (Тем более, что самовоспроизводство характерно уже для достаточно многочисленных субпопуляций в "запущенных" случаях). Это важно помнить при принятии решений о стратегии решения проблемы в том или ином городе. Не стоит доводить ситуацию до положения, когда потребуются массовые изъятия после бесконтрольного роста численности.
Миграция из-за пределов города новых, «агрессивных», незнакомых с городскими реалиями, собак, которой зачастую пугают сторонники ОСВ – тоже не может являться фактором, заметно меняющим ситуацию. Такие собаки (часто социально-экологического типа «одичавшие» - см. часть 3.2 и Приложение 3) именно из-за большего страха перед беспокоящим влиянием людей, меньше склонны задерживаться в городе (обычно посещая жилые массивы ночами). Кроме того, популяционная плотность у таких собак обычно ниже, чем у городских, и попросту нет таких массовых скоплений, которые могли бы сразу заместить выловленных городских.
Отлов с частичным восстановлением численности . Во втором случае частично эффективного отлова – численность вообще не восстанавливается до конца, то есть не достигает уровня поддерживающей емкости среды. Это наиболее распространенный сценарий для России (как в прошлом, так и сейчас). Его можно уподобить стрижке газона – трава на нем растет, но не вырастает до максимальной высоты. Так же как и в предыдущем случае, после отлова идет восстановление - ведь часть собак остается недоступной для отлова, часть – поступает из владельческой субпопуляции или мигрирует извне. Но полного восстановления не происходит – очередной отлов в данном районе происходит раньше, чем численность достигнет первоначальных (или максимально возможных) величин. Особенно если собаки оказываются на активно посещаемой людьми общественной территории.
Общая численность животных в таком случае колеблется около определенного равновесного значения , определяющегося как интенсивностью и периодичностью отловов, так и потенциалом восстановления численности. При снижении темпов отлова этот равновесный уровень растет, при интенсификации отлова – падает. (Так, в Петрозаводске при работе одной бригады по отлову собак в 2004 – 2005 гг., численность взрослых бездомных собак колебалась около значения 1 200 особей, при начале работы двух бригад в 2006 г. – снизилась до примерно 900 особей.) Рост равновесного уровня может происходить и при сохраняющихся постоянных темпах отлова, если возникают более благоприятные для появления или размножения бездомных собак условия (увеличиваются значения двух переменных в первой части вышеприведенного уравнения). Например, стали больше выкидывать животных или увеличилась пищевая база - так произошло во многих российских городах в 90-е годы. Темпы отлова остались теми же, или уменьшились (из-за экономических проблем) - и он уже не успевал компенсировать рост численности собак.
В российских условиях даже самый интенсивный отлов редко сокращает количество животных до нуля, так как существует приток на улицу владельческих, не перехватываемый эффективной системой приютов (хотя отлов может и поддерживать численность на уровне, не позволяющем существовать стаям бездомных собак). Кроме того, методы отлова (см. 5.1.3.) и некоторые другие обстоятельства делают относительно малодоступными для него определенные категории собак - прежде всего, "условно-надзорных" на предприятиях, находящихся под "охраной" своих опекунов. Как правило, желание и решимость регулировать численность животных, базирующихся на своей территории, находится всецело в руках руководства и работников предприятий, которые могут и не испытывать (до поры) стремления ограничивать число "своих" собак или не желающих платить деньги за вызов бригады отлова (отлов на немуниципальной территории может быть платным).
Иногда приходится слышать мнение (возможно, небезосновательное), что муниципальный отлов в том или ином городе мог бы быть более эффективным, не будь преднамеренного оставления ловцами части собак «на развод» (там, где оплата идет «по головам»).
Интересно, что отлов с частичным восстановлением численности, несмотря на его неабсолютную, но все же эффективность - тем не менее, в популярных источниках в пользу ОСВ часто преподносится как совершенно неэффективный (а потому и ненужный) на основании того, что «собаки все равно бегают и их меньше не становится», «70 (вариант – 120) лет ловили – и не выловили» и т.д. Причем негативное восприятие усугубляет статистика - количество ежегодно «бесполезно» отлавливаемых и, главное, умерщвляемых собак. В расчет не берется то, что, хотя бездомные собаки и продолжают сохраняться как явление, их количество все же меньше, чем могло бы быть. Эта иллюзия у населения (но не у наиболее упорных сторонников ОСВ) обычно развеивается при отмене отлова – тогда возросшее число собак и увеличение «стайности» достаточно эффектно контрастируют с «отловными» временами (как это имеет место быть в Москве).
Еще одно замечание - именно первый сценарий с полным восстановлением численности (относительно долгими промежутками между отловами) – сопровождается еще большими протестами той части населения, что подкармливает бездомных собак, так как за относительно долгий период восстановления к животным успевают привязаться. Да и масштабы изъятия в этом случае больше. К сожалению, такое может случиться в результате неправомерного использования ОСВ (период применения которого как раз и будет сроком, за который субпопуляция восстановит – и даже увеличит – свою численность).
Кошки в этом отношении представляют собой относительно малоконфликтный вид, поэтому «порог комфортности» (число животных, вызывающее резкий протест) при сосуществовании с ними довольно высок – что вызывает довольно значительное накопление их в городской среде (или в одном конкретном месте) до нового отлова. Это обычное явление как для России, так и для других стран. Вот почему ОСВ для кошек имеет больший смысл, чем ОСВ собак и с точки зрения расходования средств на муниципальные отловы – как правило, они не будут столь регулярными, чтобы заметно сократить численность, как отловы собак - из-за общественной «малозначимости» кошек.
в) абсолютно эффективный отлов, численность бездомных животных близка к нулю – в городской среде достигается не только регулярностью изъятия, но и дополнительными мерами (пропаганда высокой культуры содержания, борьба с перепроизводством и выбрасыванием – то есть с источниками восполнения численности, и отсутствием размножения бездомных (не успевают сами начать плодиться на улицах). Такова ситуация с бездомными собаками во многих европейских странах. Что касается кошек, то при наличии свободногуляющих хозяйских кошек полное удаление кошек с улиц как задача не ставится.
5.1.3. Замечание о методах отлова, и их влиянии на эффективность. Ныне наиболее широко используемый в России метод отлова – применение дистанционного (с помощью пневматического оружия) обездвиживания собак препаратами-миорелаксантами (то есть веществами, вызывающими обездвиживание за счет блокирования проведения нервных импульсов к мускулатуре). Наиболее часто употребляемое из них - дитилин. Обычно, из-за намеренной передозировки (причем опасная доза лишь относительно ненамного отличается от дозы, вызывающей обездвиживание) собаки погибают на месте отлова из-за паралича дыхательной мускулатуры. Метод также применялся (и применяется) ранее в некоторых азиатских странах.
Этот метод относительно прост и дешев, и потенциально позволяет поддерживать высокие темпы изъятия – однако имеет свои неизбывные недостатки. И самый главный из них – само умерщвление животных на месте. Это обстоятельство вызывает протест населения, и как результат – попытки так или иначе противодействовать отлову. Например, в случае, когда сука рожает щенков где-нибудь под гаражом или в другом убежище во дворах или на предприятии, свидетели вовсе не стремятся вызвать смертоносный отлов, а пытаются с тем или иным успехом раздать щенков, или пристроить собаку (это в лучшем случае – и то не всегда результативно), а часто вообще ничего не предпринимают, кроме прикармливания животных. Это кончается появлением и ростом стаи со всеми вытекающими из этого негативными последствиями: часто в конечном итоге всё те же люди все же вызывают отлов, но крупную полуодичавшую стаю полностью отловить сложнее, чем одну собаку. Иногда противодействие отлову носит активный характер – животных прячут или прогоняют ловцов. Ловцы зачастую отказываются выезжать на отлов в «слишком людные» места, чтобы избежать конфликтов. Что снижает эффективность отлова, увеличивает потенциал восстановления, снижает профилактические функции (то есть не дает возможность убрать собаку с улицы до того, как она одичала и (или) начала размножаться).
Кроме того, этот летальный метод не дает законным образом отлавливать хозяйских собак, находящихся на вольном выгуле, как того требуют обычные нормы развитых стран (и многие российские местные Правила содержания).
Заметно изменить ситуацию может изменение метода отлова и создание инфраструктуры передержки и пристраивания, приютов и пунктов передержки (см. часть 5.1.) – то есть приближение к тому, что существует в развитых странах. При этом сами методы могут оставаться столь же эффективными – например, использование для дистанционного отлова других, менее опасных препаратов или механических приспособлений («летающий сачок» или сеть). Такой подход сделает возможным большее сотрудничество населения со службами отлова, и позволит с большим основанием бороться с противодействием отлову на основании аргумента «животных жалко», проводить разъяснительную работу против «выкармливания стай». Ведь любители собак в этом случае получат возможность (при правильной организации приютской системы!) помогать пристраивать животных из приютов, помогать приютам и т.д. То есть ресурсы, которые сейчас тратятся на «выкармливание стай» в определенной степени могут быть перенаправлены на помощь приютам.
То есть речь идет о том, чтобы сделать в вышеприведенном уравнении основным лимитирующим фактором не нынешнюю принудительную смертность, а принудительную миграцию (в приют).
Увеличение эффективности отлова приведет к дальнейшему снижению «равновесного уровня» - то есть попросту к уменьшению численности. А также – к изменению структуры субпопуляции, смещению основной доли в ней от стайных полуодичавших животных к менее многочисленным, одиночным, более социализированным на человека собакам (часто – бывшим хозяйским, или условно-надзорным), шансов на пристраивание у которых больше.
Всё вместе соответственно приведет к уменьшению количества отлавливаемых и усыпляемых животных. Параллельно необходимо начать повышать культуру содержания животных и бороться с перепроизводством – эффект будет намного заметнее и необратимее. При этом следует обратить особое внимание на собак, базирующихся на территориях предприятий и организаций. В принципе, на них тоже должны распространяться общие правила содержания животных в населенных пунктах и необходимость регулирования их численности - что необходимо понять и органам местного самоуправления, если они действительно стремятся изменить ситуацию , а не ограничиваться формальным контролем только "общественных территорий". Если же руководство и работники предприятий настаивают на присутствии собак, то можно рассмотреть вариант ограниченного ОСВ при строгом контроле изолированности данной группы - что является одним из обязательных залогов успешности этого, альтернативного безвозвратному отлову, метода (подробнее см. часть 5.3., "Сравнительная эффективность методов")
Добавим также, что эффективность безвозвратного отлова зависит от начальной численности собак. Чем она меньше (ситуация менее запущена), тем более результативным отлов станет с самого начала; и необходимости в ОСВ может совсем не быть (нет укорененных на том или ином месте условно-надзорных собак).
Итак, чтобы отлов был более эффективным, он должен быть регулярным, гуманизированным (нелетальным) и сопровождаться профилактической работой по животным из субпопуляции владельческих.
Конечно, с зоозащитно-популистской точки зрения, даже такой отлов будет проигрывать тотальному ОСВ - так как он предусматривает помещение животных в пункты передержки и приюты, во избежание переполнения которых и паралича их работы, придется усыплять часть животных. Причем на первых порах - часть значительную (в тех городах, где ситуация "запущена"). Впрочем, в тех городах (а таких тоже немало), где не образовались многочисленные стаи, среди относительно немногочисленных бездомных преобладают бывшие владельческие собаки, доля усыпляемых может сразу быть относительно небольшой, и включать в себя по преимуществу нежизнеспособных, новорожденное потомство, агрессивных и т.д. (то есть сразу приближаться к ситуации в наиболее развитых западных странах).
Кроме того, необходимо еще добиться введения цивилизованных методов усыпления - что представляет собой отдельную задачу, с учетом запрета в России для ветеринарного использования тех препаратов (барбитуратов), которые применяют для усыпления на Западе. Как попытку "обойти" этот "недостаток" безвозвратного отлова в глазах населения (как правило, имеющего смутные представления о перспективности той или иной стратегии), можно расценивать решение правительства Москвы от 2008 года о создании гигантских приютов бессрочного (пожизненного) содержания под всю армию московских бездомных собак. Вряд ли именно это тактическое решение можно назвать оптимальным (хотя сама наметившаяся в Москве стратегия отказа от ОСВ как основного метода вполне соответствует ситуации). Приюты любого размера все равно рано или поздно переполнятся (если отлов действительно будет хоть сколько-нибудь интенсивным - приток животных будет сохраняться, пусть и менее обильный, так как отловить всех собак сразу и больше не нуждаться в отлове - совершенная утопия); а поддержание соответствующих норм содержания животных в приютах на тысячи собак - крайне затруднительная задача (велика опасность превращения их в переполненные концлагеря без соответствующего ухода). Поэтому нужна соответствующая подготовка общественного мнения, просвещение населения относительно перспектив применяемого метода - пусть усыпление будет, зато оно будет подконтрольным и гуманным (в отличие от самосудных расправ и полулегальных отловов при ОСВ, или нынешнего распространенного в России муниципального уничтожения с помощью дитилина, при котором шансов не оставляют ни одному отлавливаемому животному). Даже действующее законодательство позволяет применять вполне гуманные методики усыпления (например, предварительное погружение животного в наркоз перед использованием миорелаксантов). И главное - мы по изменению числа отловленных и числа усыпленных собак сможем объективно судить об успешности всей программы: чем меньше и тех и других - тем ближе мы к идеалу победы над бездомностью или, по крайней мере, к промежуточной цели - передаче всех отлавливаемых собак новым или старым хозяевам.
Что касается кошек, то, учитывая практику свободного выгула и относительной малоконфликтности этих животных, безвозвратный отлов для них, видимо, имеет смысл применять прежде всего в местах, где их присутствие нежелательно (территория учреждений здравоохранения и т.д.), при возникновении конфликтных ситуаций, при угрозе эпидемий, либо для предотвращения гибели самих кошек (например, при перепланировки жилых кварталов, сносах зданий, где находились колонии кошек и т.д.). Возможность применения метода ОСВ для кошек значительно шире, чем для собак.
5.1.4. Иллюстрация действия безвозвратного изъятия. Иллюстрацией к вышесказанному может послужить данные наблюдений в Москве. Первое – относится к временам Советского Союза.
Методы отлова в городах тогда, конечно, были простыми, передержка недолгой; зачастую (в 80-е гг.) производился неофициальный жестокий отлов «на собачьи шапки» (тогда бывшие в определенном смысле модными); иногда отлов заменяла просто потрава (перед Олимпиадой в Москве). Тем не менее, отлов справлялся с удержанием численности на относительно низких показателях. Как правило, все выясняется при простом опросе жителей городов - "да, раньше собак было поменьше". Конечно, дело не только в отлове - дело в относительно более строгом подходе властей и общественного сознания к содержанию животных в те времена. Не было такой «безалаберности», как в нынешнее время.
К сожалению, научных исследований на данный счет почти нет - тогда бездомных собак в нашей стране почти никто не изучал. Тем ценнее все же тот небольшой материал, что у нас имеется.
Речь идет о кандидатской диссертации А.Д. Пояркова, нынешнего сотрудника Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова. Он изучал микропопуляцию (локальное поселение) бездомных собак вблизи главного здания МГУ в Москве на тогдашних Ленинских горах и в прилегающей обширной промзоне за Ломоносовским проспектом. Наблюдения в основном проводились с 1980 по 1985 гг. В 1981 году популяционная плотность в этом районе составила около 13 собак на кв. км., а в 1985 г. - примерно 7 собак на кв. км (уменьшение было вызвано просто регулярным отловом в этом месте - правда, не только официальным, но и, по мнению Пояркова, нелегальным, "на шапки").
Таким образом, эти результаты иллюстрируют эффект регулярного (но нецивилизованного) отлова, снизившего численность почти в два раза за 4 года. При этом определенная часть собак находилась вне досягаемости ловцов, будучи под защитой сторожей предприятий (по свидетельству Пояркова).
Кстати, эти данные - это показатели по определенному типу городской среды, то есть промзоне, где по преимуществу и находился «исследуемый участок». В других (жилых) районах Москвы, как пишет сам Поярков - "в подавляющем большинстве районов города плотность уступает таковой на исследуемом участке во много раз" (Поярков А.Д. Социальная организация бездомных собак в городских условиях: Дисс. …канд. биол. наук. Москва. 1991. – С. 50).
Для сравнения можно посмотреть, какова плотность популяции в нынешней Москве по учетам того же А. Пояркова (2006 г., Отчет по мониторингу и учету безнадзорных собак для ГУП СОДЖ).
Для типа городской среды "дробная промзона" (а именно таковая у МГУ по данным Пояркова) - 74 собаки на кв. км. Конкретно для учетной площадки у МГУ - 120 особей на кв. км ! (без учета щенков).
Вне промзон: для городского типа "новостройки" - 33 собаки на кв. км. Для сталинско-хрущевской застройки - 22 особи на кв. км. (Напомним, что это как раз те районы, в которых в 80-е плотность была во много раз была, чем 13 особей на кв. км).
Иными словами, и несколько огрубляя, по данным А. Пояркова в Москве:
- в начале 1980-х гг. в дробных промзонах было 7 - 13 бездомных собак на кв. км, в жилых районах - "во много раз" меньше, чем 7 - 13 собак на кв. км;
- в 2006 г. в промзонах было 74 бездомные собаки на кв. км (а местами и 120), в жилых районах - 22 - 33 собак на кв. км.
Таким образом, не будет большим преувеличением сказать, что со времен Советского Союза плотность субпопуляции бездомных собак выросла в Москве почти на порядок!
Конечно, снова нужно оговориться – в этом увеличении сыграло роль не только ослабление отлова в кризисные 90-е (приведшее к появлению многих стай), и его полная (официальная) отмена в 2000-е (при введении программы ОСВ, что еще более усугубило ситуацию). Были и второстепенные причины - упал уровень ответственности при содержании собак (как просто горожанами, так и работниками предприятий и организаций) и увеличилась загрязненность города (см. часть 3.3.). Началась "цепная реакция" опекунства - до определенного момента наблюдается следующее явление: чем больше бездомных собак, тем больше корма им предлагается подкормщиками-опекунами и случайными прохожими, и тем больше появляется самих опекунов.
Итак, отлов – обычно главный лимитирующий фактор, определяющий численность собак в поселении. При его отсутствии численность возрастает, и ее ограничивают иные факторы – прежде всего, доступная пища, укрытия и выживаемость молодняка.
Наибольшую эффективность безвозвратного изъятия (в случае собак) можно ожидать в условиях привязки его к системе пунктов передержки и приютов в сочетании с борьбой с перепроизводством.
5.1.5. Примечание. Почему регулярный отлов бездомных собак может быть сравнительно эффективным.
Рассмотрим упрощенную (но не очень) модель. Предположим, имеется изолированная группа (поселение, микропопуляция) бездомных собак из 100 взрослых (полностью взрослыми условно будем считать животных старше 1 года) особей. Соотношение самок и самцов - равное. Самки размножаются, причем достаточно интенсивно – хотя и не достигая максимальных возможных для вида показателей: каждая самка рожает 2 раза в год по 5 щенков. Это почти на пределе для плотной популяции (некоторые бездомные самки могут рожать каждые полгода по 8 - 10 щенков - но есть и такие, что рожают намного реже и имеют меньше детенышей в помете). Итого, 50 самок приносят около 100 пометов в год, это порядка полутысячи щенков в год. В месяц - 8 пометов, в которых примерно 40 щенков.
В год от "естественных причин" умирает примерно треть взрослых собак (это близко к данным реальных наблюдений в ряде городов). В месяц - умирает 3 собаки, следовательно 3 собаки из тех, кому меньше года, становятся на их место.
Каждый месяц наблюдается следующая демографическая картина:
100 взрослых собак.
40 щенков, родившихся в текущем месяце.
20 щенков, оставшихся с прошлого месяца.
13 трехмесячных щенков.
Распределение щенков по возрастам следует пояснить особо. Гибель (и исчезновение по прочим причинам) двух третей щенков в возрасте до трех месяцев - явление обычное и подтверждается наблюдениями. Именно в этом возрасте щенки наиболее уязвимы для болезней, нападений сородичей, уничтожения людьми. Пристраиваются бездомные щенки сердобольными людьми тоже по большей части именно в возрасте до трех месяцев - более старших зачастую трудно выловить. Итак, далее:
10 - четырехмесячных.
7 - пятимесячных.
5 - полугодовалых.
И по 3 - 4 подростка и молодых животных от 7 до 11 месяцев. Таковых "подрастающих" получается лишь около 15 - 18% от взрослой популяции - что довольно близко соответствует многим наблюдениям в реальных условиях. (Например, в петрозаводских стаях в 2004 г. мы наблюдали не более 14% собак в возрасте от 6 месяцев до года. По данным Пояркова (1991 г.), в изученной им на протяжении 5 лет микропопуляции бездомных собак в Москве, средняя доля подростков (свыше 6-ти месяцев) составляла около 11%.) Смертность среди подростков и молодых животных возрастом до года заметно меньше, чем среди маленьких щенков. И именно они непосредственно замещают умерших взрослых.
Итак, кроме сотни взрослых, мы имеем чуть более сотни щенков и подростков - с абсолютным преобладанием щенков младше 6-ти месяцев.
Представим, что в один месяц выловлена половина животных - во всех возрастных группах (самки вылавливались вместе с выводками, как это часто бывает). Предположим даже, что теперь в условиях разреженной популяции мы можем ожидать, что выживаемость оставшихся щенков резко увеличится (за счет уменьшения конкуренции, лучшего питания самок и уменьшения опасности эпидемий ) и до 4-х месяцев будет выживать не треть, а две трети щенков. Либо увеличится рождаемость - до 8 щенков каждые полгода. Но даже в этом случае полное восстановление численности взрослых собак произойдет не ранее, чем через 11 месяцев или год после отлова - пока подрастут невыловленные щенки. Ведь, как мы выяснили, непосредственный резерв, готовый сразу заместить отловленных взрослых - а именно, молодняк от 6 месяцев до года - относительно малочислен. Если сразу будет отловлена треть (но и выживать до 4-х месяцев будет только половина щенков), то восстановление займет примерно столько же. Если выживаемость щенков будет определяться не конкуренцией, а другими причинами, не зависящими от плотности популяции - то восстановление потребует еще большего времени (так как выживаемость не увеличится).
Если в этот период до полного восстановления будет проведен новый отлов , а потом еще - то численность до первоначального значения не восстановится никогда . Скорее всего, она будет колебаться у более низкого, равновесного значения, определяемого интенсивностью и регулярностью новых отловов. То есть это будет "частично эффективный" отлов без полного восстановления численности.
Итак, относительно медленное восстановление численности непосредственно сразу после отлова объясняется тем фактом, что обычно популяция весьма богата маленькими щенками (их ненамного меньше, чем взрослых), но относительно бедна подростками - а именно они и служат немедленно вступающим в игру резервом восстановления сразу после отлова. Такое соотношение подтверждается и обычной работой служб отлова, в которых не менее половины поступающих животных - щенки.
Таким образом, если осуществлять регулярный отлов в приюты неограниченного приема, то постепенно можно уменьшить численность популяции, причем с определенного момента отлов будет затрагивать в основном молодняк, его легче выловить, и это именно тот контингент, который объективно будет более подходящ для пристраивания (не такие одичавшие).
Конечно, это упрощенная модель. Например, не учтены миграция и выбрасывание, впрочем, миграция в настоящем городе может быть нивелирована отловом на соседних территориях. Отлов для относительно крупных (свыше нескольких десятков особей) скоплений редко бывает одномесячной акцией, так как обычно такое количество собак распределено по довольно обширной территории, которую службы отлова "обрабатывают" с той или иной интенсивностью в течение нескольких недель и месяцев. С другой стороны, репродуктивный потенциал собак в условиях города редко реализуется с такими высокими темпами. Но, так или иначе, вышеприведенные выкладки и соображения всегда должны рассматриваться при сравнении различных методов, в особенности при утверждении о «неэффективности отлова в любом случае и эффективности ОСВ в любом случае».
