3.3 . Краткая история собак и кошек в городах России.

     Теперь небольшое историческое отступление. Происхождение отдельных пород достаточно неплохо изучено кинологами – чего пока нельзя сказать об истории масс беспородных животных, населявших российские города и веси. Несмотря на то, что специальные исторические исследования жизни городских животных почти отсутствуют, в качестве предварительной попытки можно предложить нижеследующую наиболее общую реконструкцию. Было бы неплохо, чтобы создание полной картины и популяризация полученных данных заинтересовали специалистов-историков.

      Необходимо заметить, что ситуация, когда в городах имеется много бездомных животных, как ее ни называй (вплоть до использования слова «культура») не только не соответствует современным представлениям о том, как должен выглядеть цивилизованный город, но и не отвечает историческим традициям России. Никогда бездомность не считалась в нашей стране нормой.

      3.3.1. До XX века.  В давние времена в России домашних животных, в том числе и собак, было принято содержать с вполне утилитарными целями. Понятно, что в городе надобность в охотничьей и пастушеской функциях были относительно ограничены, поэтому на первый план выходила охранно-сторожевая.

      На протяжении столетий существовала традиционная культура содержания городских домашних собак, соответствующая наиболее обычному для старой России типу застройки и пространственному членению среды, которые сохранялись в разных городах до начала - середины прошлого века и в принципе дожили до наших дней в сельских населенных пунктах. Города представляли собой массивы одноэтажной или малоэтажной жилой застройки, причем каждый дом обычно имел свой двор с надворными постройками, флигелями и т.д., огороженный высоким забором («подворье», «усадьба»). Основным и преобладающим «экологическим типом» городских собак были собаки дворовые (чаще обычные беспородные дворняги, откуда, видимо, и слово), то есть животные, непосредственно обитающие на территории этих дворов (одна, две, редко больше на двор, причем собак заводили далеко не во всех дворах). Эти собаки более-менее успешно и целенаправленно выполняли сторожевые функции. Были они при этом вполне «хозяйскими», принадлежащими, как правило, домовладельцу. Двор и был особо охраняемой от чужаков индивидуальной «территорией» собаки. Впрочем, они далеко не всегда сидели на цепи у своей будки и в отсутствие «правил содержания животных» зачастую выходили за пределы двора и часть времени проводили на улицах. То есть в эти периоды самовыгула формально являлись «безнадзорными владельческими». Аналогично ведут себя собаки в современных российских деревнях. Самки рожали на подворье у хозяина, и лишние щенки, как правило, быстро уничтожались. Некоторая, относительно малая, часть собак постепенно и в разной степени теряла связь с двором хозяина; такие животные и становились бездомными, тяготея к свалкам и пустырям. И только там могли бездомные иногда самостоятельно плодиться – ведь почти весь остальной город был поделен на «подворья». В экологическом смысле их до некоторой степени можно уподобить южноазиатским полуодичавшим и условно-надзорным собакам-париям, однако, если популяции уличных парий на юге самоподдерживаются на протяжении сотен лет, то в России бездомные собаки – все же в основном результат периодического вторичного дичания дворовых владельческих. Связь с человеком в России сильнее.

      Поэтому и ретроспективно нельзя говорить о существовании в России полностью «самовоспроизводящихся популяций» бездомных собак – они всегда происходили от владельческих или, по крайней мере, пополнялись ими. Обычно владельческих собак было больше, чем бездомных (возможно, за исключением периодов наиболее тяжелых исторических кризисов: разорений и войн, когда гибли или оставались без крова хозяева).

      Бездомные собаки в России, как водится, жили по законам выживания сильнейшего, и от них старались избавиться - и во время вспышек эпидемий бешенства, и между ними – используя, как правило, весьма негуманные с нынешней точки зрения методы; впрочем, соответствующие нравам своего времени. Некоторых собак могли впоследствии использовать в грубо-практических целях – на мех. Особо массовые кампании по уничтожению собак проводились, как упоминалось, при вспышках эпидемий бешенства.

      По мере развития промышленности и роста населения, города стали постепенно терять облик «больших деревень». Появились массивы сплошной многоэтажной застройки, правда, кое-где еще некоторое время сохранявшей дворовые территории, ограниченные заборами или воротами и кое-где условно-сторожевых дворняг.

     В середине – конце 19 века в городах стали появляться первые «правила содержания», предписывающие выгул собак в общественных метах на поводке и отлов безнадзорных собак. В 19 веке появились и первые «пункты передержки» (называемые часто «живодернями»), в которых отловленных животных могли передерживать несколько дней в ожидании хозяина, который должен был заплатить выкуп. Средства умерщвления невостребованных остались прежние – удушение или удар по голове. Появившееся «Российское Общество покровительства животным» стало требовать замены этих способов на усыпление хлороформом.

     С развитием собственно городской культуры постепенно стала возникать потребность в домашних животных, почти или совершенно не предназначенных для выполнения утилитарных функций (охраны двора, охоты, крысоловства) – то есть потребность в животных, необходимых в основном просто «для общения», в тех, кого теперь принято называть животными-компаньонами. Видимо, этот социально-психологический феномен связан с распадом в городе традиционных больших крестьянских семей, и необходимостью и возможностью для городского человека в большей мере переносить свое социальные поведение, эмоции и чувства на представителей других видов, то есть на домашних животных. Если раньше животные для красы или забавы (например, декоративные собачки и охотничьи породы) были в городах в основном прихотью и привилегией аристократии, то теперь все более широкие слои горожан стали заводить четвероногих друзей и постепенно переходить к их содержанию непосредственно в своем жилье по мере исчезновения старинной застройки. Хорошо известные литературные примеры собак, которых с достаточным основанием можно причислить к ранним компаньонам – тургеневская Муму и чеховская Каштанка. (Кстати, они показывают, как в компаньоны рекрутировались представители или метисы распространенных тогда охотничьих пород: спаниель Муму и «помесь такса с дворняжкой» Каштанка. Позже, есть все основания полагать, основную массу компаньонов стала составлять пестрая смесь, состоящая в разных пропорциях из породистых «без родословной», различных метисов и беспородных собак).

     Со второй половины двадцатого века средние и крупные города России заселены животными-компаньонами, обитающими в домах хозяев – что полностью аналогично ситуации в развитых западных странах. Соответственно, бездомные собаки – это дичающие выброшенные «компаньоны» или их потомки.

      Середина и особенно вторая половина двадцатого века, видимо, отмечены еще рядом тенденций. Количество городских собак-компаньонов и кошек в России на протяжении второй половины 20 века, видимо, выросло в несколько раз (по крайней мере, подобный рост прослеживается во многих развитых странах). Нарастание количества владельческих собак сопровождается явлением, известным как перепроизводство-переизбыток домашних животных (англ. Pet overpopulation), хорошо изученным специалистами на Западе. Если владельцы не принимают соответствующие меры, собаки и кошки производят такое количество потомства, которое не находит спроса у потенциальных хозяев. Это приводит к «обесцениванию» животных в глазах многих людей и увеличению числа выбрасываемых на улицу животных. Чем больше владельческих животных в городе, тем потенциально больше тяжесть ситуации перепроизводства. Так, во второй половине прошлого века наблюдался постоянный приток собак на улицы, впрочем, до поры умеренный.

     На этом фоне действовали советские муниципальные службы отлова, действовавшие в подчинении жилищно-коммунальных служб городов, и чьи методы, увы, зачастую не сильно отличались от использовавшихся в предыдущие века. (Можно и нужно было постепенно приводить их в более цивилизованный вид, как в развитых странах, однако в те времена об этом почти не задумывались). Тем не менее, обычно практиковалась передержка отловленных живыми собак сроком не менее 3 дней. Использовались для умерщвления либо удар по голове, либо, позднее, электроток, либо нефильтрованные газы от ДВС (в Москве и некоторых других городах); иногда использовались также "передвижные газовые камеры" - выхлопные газы подавались непосредственно в закрытый кузов автомобиля службы отлова (в этом случае передержки не было). В некоторых городах для умерщвления после передержки применяли хлороформ (как помним, его использование для умерщвления отловленных животных пытались ввести еще в 19 веке). В сельской местности практиковали отстрел из огнестрельного оружия. Иногда в целях быстрого избавления от собак применялись потравы (например, в Москве перед Одимпиадой-80).

Как бы то ни было, на большей части территории городов, как правило, удавалось удерживать относительно небольшую плотность субпопуляций бездомных собак.

     Количество бездомных кошек тоже часто регулировалось теми же методами, но с гораздо меньшим усердием; они постоянно присутствовали на улицах большинства городов.

      Вторая особенность связана с изменениями городской среды, которые сопровождали индустриализацию и повышение уровня потребления горожан. Обычными стали отдельные участки и целые обширные массивы огороженных заборами территорий, на которых располагались фабрики, заводы или крупные склады и продуктовые базы. По степени защищенности они представляли относительно удобное место для поселения собак, и собаки не замедлили с появлением на этих участках – сторожа заводили их в качестве сторожевых или «как бы сторожевых»; на эти территории люди притаскивали ненужных животных из жилой зоны. Затем собаки размножались и в определенной степени дичали на огороженных территориях. Так постепенно формировалась армия бездомных «зазаборных» собак, свойственных районам промышленно-складской застройки. От традиционных владельческих дворняг в огороженных дворах застройки старинного типа они отличались тем, что образовывали устойчивые и временами достаточно крупные стаи и, будучи бесхозяйными, в разной степени дичающими - в целом слабее контролировались людьми. При Советской власти их было относительно немного (хотя и кое-где заметно больше, чем в жилых районах), многие были все же более-менее под контролем сторожей и работников предприятий, то есть относились к категории условно-надзорных. Именно подобные собаки одной из промзон Москвы в свое время – в начале 80-х - послужили объектом наблюдений часто цитируемого специалиста по собакам А.Д. Пояркова. (Из чего, кстати, следует, что эти исследования относятся к определенному участку пространства и времени, и их выводы не могут быть произвольно распространяемы на всех ныне существующих бездомных собак).

       Увеличение числа домашних собак, расширение городов и мозаичное чередование новой застройки с участками природных и сельскохозяйственных ландшафтов приводило к периодическому проникновению собак в загородные экосистемы и дичанию их там. Дичали собаки и выходящие из сельских населенных пунктов (их подробному описанию была посвящена статья охотоведа Рябова в 70-е годы 20-го века – см. Приложение 3).

      Все это вместе заметно увеличило «поддерживающую емкость» городской среды для бездомных собак, то есть способствовало устойчивому росту их численности и высокой плотности субпопуляций, произошло формирование многочисленных стай полуодичавших собак не только на участках промышленно-складской и смешанной, но и зачастую в районах многоэтажной жилой застройки. Размеры стайных собак в целом увеличились за счет появления на улицах более рослых, сильных особей, имеющих преимущество в выживании.

      Вкратце, можно сказать, что экономические и социальные изменения увеличили общий объем кормовой базы и разнообразие кормовых ресурсов – как за счет отбросов, так и попрошайничества и «вымогательства», которые кое-где стали основными формами получения корма. Возросло число укрытий. Если кое-где на Западе и без того немногочисленные уличные собаки – это, как правило, одиночки, то в России во многих городах в последнее время велика доля стайных собак.

     Кстати, поэтому, исходя из комплексного анализа сложившейся ситуации, для решения проблемы следует предусмотреть не только пропаганду ответственного отношения к животным, борьбу с перепроизводством и работу непосредственно с бездомными собаками, но и меры по снижению емкости среды для собак, сужению их потенциальной «экологической ниши», снижения уровня «емкости среды» – за счет уборки города, огораживания и закрытия мусорных баков, регламентации содержания сторожевых собак на огороженных объектах, разъяснения последствий прикорма собак и т.д., учитывая относительную пластичность и вариабельность пищедобывательного поведения собак.

     Итак, в тех случаях, когда ситуация слабо контролируется, в социальной структуре субпопуляции начинают преобладать стаи (семейные группы). Это случается во многих населенных пунктах (обычно в городах средних и крупных размеров, но не только), где реализуется возможность многолетнего существования групп собак. Например, есть относительно защищенные от беспокойства со стороны посторонних людей участки местности – как правило, это промзоны, где стаи находят укрытия за заборами предприятий, или пустыри и окраины городов. Либо, напротив, места большого скопления людей, совпадающие с обильной пищевой базой, но с нерегулярным или отсутствующим отловом – например, рынки и остановки общественного транспорта (в некоторых городах – даже станции метро). Особенно «благоприятно» для стай соседство двух вышеуказанных условий.

В сущности, современные типичные асфальто-бетонные жилые городские кварталы – не слишком благоприятное место для скоплений собак (относительно мало укрытий и высок уровень беспокойства со стороны горожан и их домашних собак). Однако при отсутствии регулирования или подмены регулирования неэффективными программами можно обеспечить и в этих условиях довольно значительную плотность. В этих условиях значительно снижают плотность бездомные кошки, интенсивно уничтожаемые собаками.

     Однако – и это следует подчеркнуть - в некоторых городах количество бездомных собак увеличилось сравнительно незначительно по сравнению с советскими временами – например, относительно небольшие города (пример – карельская Кондопога), с резким преобладанием одной разновидности среды - однообразной жилой застройки (многоэтажной или разной этажности) без значительных промзон (или с четко отграниченными промзонами, не вкрапленными в жилые кварталы). Многие молодые города этого «гомогенного типа» – созданные во второй половине 20 века - выглядят обычно как несколько городских кварталов пяти-девятиэтажек, поставленных среди сельского или лесного ландшафта. Довольно часто в них сохранилась служба отлова, что тоже отражается на ситуации.

Относительно немного собак может быть и в более крупных городах - там, где активность отлова сохранялась высокой.

     В таких городах в структуре субпопуляции бездомных собак по-прежнему преобладают одиночные особи, а общая плотность субпопуляции относительно невелика. Но может иметься значительное количество безнадзорных владельческих собак (их число еще больше, если к типично городским кварталам примыкают небольшие участки одноэтажной усадебной застройки). Обычно жители таких городов мало знакомы с такими явлениями, как массовое уничтожение кошек стаями собак (напротив, кошки во дворах общего пользования там весьма многочисленны – как владельческие на традиционном вольном выгуле, так и бездомные, подчас образующие колонии).

     В большинстве крупных городов сходный характер собачьего населения наблюдается, как правило, только в глубине обширных городских кварталов, с плотной многоэтажной застройкой.

     Имеются и города с промежуточным вариантом, "балансирующие на грани" - в которых стаи (как правило, небольшие) есть, но сосредоточены только в промзонах или на дальних окраинах(там представлены одичавшими собаками).

     Образование и преобладание стай по всему городу – можно назвать порогом неблагополучия , знаком того, что ситуация в городе вышла из-под контроля. Интенсивное образование стай, видимо, в населенных пунктах происходит, когда популяционная плотность превышает 15 – 20 бездомных (именно бездомных, а не безнадзорных владельческих) собак на кв. км. (Безнадзорные владельческие (полувольные) собаки даже при значительно больших значениях плотности постоянных стай, как правило, не образуют.) Субпопуляция переходит к самовоспроизводству как основному фактору поддержания и роста численности, хотя приток со стороны владельческих все же сохраняется. Если такая ситуация затягивается надолго, то массово появляются "дикорожденные" в нескольких поколениях собаки.

     Методы отлова городских коммунальщиков в послеперестроечные годы изменились в большинстве городов на более радикальные – собак не столько отлавливают живыми как раньше, а умерщвляют на месте с помощью препаратов-миорелаксантов (например, дитилина; это более дешево и быстро). В отношении передержки (точнее, ее отсутствия), таким образом, в ряде городов был даже сделан шаг назад по сравнению с советскими временами. С другой стороны, как уже указывалось, из-за экономических неурядиц 1990-2000-х годов в городах службы отлова могли временно прекращать функционирование или вели очень слабый отлов. В таких городах (например, Самара) прибегали к вознаграждениям за сданных населением животных.

     Кстати, привлекая и опыт России, и опыт других стран, можно сделать вывод, что количество бездомных собак в немалой степени зависит от социального и экономического благополучия в стране. А количество бездомных кошек может быть относительно велико как в развитых странах (но обязательно с теплым климатом), так и в экономически отсталых странах, однако в последних при слишком сильном ухудшении ситуации их численность падает, так как они подавляются собаками.

    К оглавлению