Рыбалко В.А.

СОБАКИ И КОШКИ В ГОРОДЕ. ПРОБЛЕМА БЕЗДОМНЫХ ЖИВОТНЫХ.

(Защита городских домашних животных – иллюзии и реальность).

    Предварительное пояснение. В начале 2004 года я написал полемический текст «Защита животных – иллюзии и реальность». Речь шла о проблеме городских бездомных животных в России и первых неумелых попытках ее решать.  Задуманный вначале как письмо в газету от имени биолога, изучающего проблему бездомных собак, он в конечном итоге был опубликован как статья на сайте «Трибуна Защиты Животных». Прошло время, и в 2008 году я решил вновь вернуться к этой теме, ставшей еще более общественно значимой. В принципе, основные противоречия между «иллюзиями» и «реальностью» по-прежнему актуальны, однако, учитывая возросший интерес к проблеме, на отдельных моментах я решил остановиться намного подробнее. Нужно ввести коррективы и в связи с новой доступной информацией и ее обсуждением в обществе. Появились данные исследований, из которых, помимо прочего, следует, что негативные последствия опрометчивых подходов к проблеме усугубились – а ведь предостережения были сделаны заранее. Некоторые важные вопросы, наконец, либо появились в фокусе общественного внимания, либо стали более активно обсуждаться - например, проблема перепроизводства домашних животных.

1. Вместо введения.

    1.1. Постановка проблемы.

    За последние годы высказано немало мнений относительно проблем, связанных с городскими собаками и кошками – в том числе и прежде всего бездомными; причем обсуждение этой тематики привлекает всеобщее внимание и вызывает бурю эмоций. Однако по-прежнему складывается впечатление сумбурности и противоречивости информационной картины. В России так пока и не сформировалась площадка для плодотворной дискуссии на данную тему; за эмоциями постоянно ускользают важнейшие вопросы, ответ на которые (или хотя бы их постановка!) помогли бы сориентироваться в ситуации и общественному мнению, и активистам зоозащитных организаций, и властям. Наконец, это помогло бы действительно решать проблемы, наличие которых большинством не отрицается.

    В нашей стране нет серьезного опыта постановки и решения подобных задач. Это свойственно и большинству так называемых стран «третьего мира», но Россия все же считается страной более-менее развитой. Но так уж сложилась ее история в 20 веке, что вопросы о сосуществовании животных и человека в городской среде решались в лучшем случае поверхностно. После распада СССР контроль над ситуацией в этой сфере был вообще потерян – и проблемы разрослись многократно. С конца 90-х на свой страх и риск отдельные города и субъекты федерации пытаются находить решения (как правило, на основе весьма скудного анализа как собственной ситуации, так и чужого опыта). Чаще это пока декларации, реже - попытки претворять их в жизнь, причем основная беда - без четких критериев проверки эффективности. Но до сих пор нет ни четкой общегосударственной позиции, отразившейся в нормативных актах на федеральном уровне; ни сообщества специалистов, способного давать выверенные рекомендации по теме. Отсюда в немалой степени и недальновидность или необоснованность разного рода идей, решений и мероприятий последних лет.

    Абсурд некоторых лежит на поверхности и виден практически для всех. Это, например, факты привлечения к ответственности ветеринаров в некоторых городах за «нарушения» сверхжестких нормативных ограничений в использовании кетамина.

     Над какими вопросами, на мой взгляд, нужно задуматься? Например, из важнейших - к какому идеалу необходимо стремиться или какова конечная, желанная цель работы по «бездомным животным» в городах и в сельской местности? Нет оценки приоритетов: каковы первоочередные проблемы, которые действительно нужно решать, а что – второстепенно. Каковы истоки этих проблем, какие подходы применять для их решения? Каковы должны быть критерии успешности? Как должны соотноситься средства и цели – особенно если речь идет о длительной перспективе с учетом всей многосторонней сложности проблемы: должны быть рассмотрены экологические, этические, экономические, социально-психологические аспекты? Каково соотношение между задачами общественности и органов власти? Как можно использовать уже имеющийся опыт – и зарубежный, и отечественный – хотя бы для того, чтобы сократить непредсказуемость «стихийного» периода в решении вопроса?

    Попробуем критически и детально рассмотреть имеющиеся проблемы, складывающиеся и распространенные в обществе подходы к этому кругу вопросов, рассмотрим биологическую сторону дела и мировой опыт, и, наконец, попробуем все-таки наметить основные контуры возможных ответов.

2. «Московский опыт» – предпосылки и основные принципы.

    2.1.«Неотъемлемая бездомность» и «программа стерилизации».

    2.1.1. «Гуманная программа». Как уже упоминалось выше, с конца 1990 гг. ряд городов России пытается начать движение к созданию современных и эффективных систем решения вопросов собак и кошек. Решения принимались как в области нормотворчества (правил содержания хозяйских животных, регламентационных документов по регулированию численности бездомных животных и т.д.), так и в области практической.

    Прежде всего, обратим внимание на опыт Москвы.

    До сих пор нет по-настоящему исчерпывающего анализа, полного, обстоятельного и непредвзятого разбора московских достижений. Однако по сравнению с большинством других городов московские проекты и их результаты все же изучены намного лучше. Столица всегда находится в фокусе пристального внимания.

    Было распространено мнение, сформированное в основном СМИ, что столица, начиная с 2001 года, более других продвинулась в области урегулирования соответствующих вопросов, причем «гуманным способом». По-настоящему объективные и достоверные подробности о предпосылках, методах и результатах «московского подхода» все еще мало известны широкой российской публике - кстати, это в немалой степени результат отсутствия того самого профессионального аналитического сообщества. Но, по крайней мере, имеется представление о том, что в Москве выполняется (или выполнялась) определенная программа (обычно известная как «программа стерилизации бездомных собак»), под которую щедро выделяются деньги. А прежний «отлов» был запрещен.

    И конечно, именно к опыту Москвы (опять же, к сожалению, чаще к тому, что известно об этом опыте только из медийных источников) приглядываются другие города в лице как общественников, так и властей, стремясь использовать его на своей практике. Кое-где «в провинции» так или иначе восхваляют московские достижения и пытаются копировать «гуманный подход»; кое-где, напротив, проглядывает недоверие, основанное на неоднозначности этих достижений (например, на появляющиеся в последнее время в СМИ сведения о том, что никакого уменьшения численности бездомных собак в Москве не наблюдается, а все обстоит наоборот).

    Стоит подчеркнуть особо, опыт Москвы - как в области деклараций, так и в области реальных достижений - нельзя считать исчерпывающим для такой обширной страны, как Россия, однако именно в нем преломились основные вышеуказанные (п. 1.1.) недосказанности и неясности.

    Итак, попробуем рассмотреть пример Москвы – точнее, предпосылки и основания ее «программы» - чуть поподробнее, чем обычно подается в СМИ, коснувшись некоторых концептуальных моментов, лежащих в основе московской программы. Уделим внимание как нормативно-правовым документам, так и результатам научных исследований, статьям и пресс-конференциям заинтересованных сторон.

    Заметим в скобках, что на принципе «неотъемлемой бездомности» можно было вполне успешно обосновать ненужность вообще какой-либо программы. Однако, видимо, определенные неудобства от нахождения большого количества животных на улицах все же ощущались - и об этом тоже иногда упоминалось в публикациях, сопровождавших старт программы. Причем неудобства в основном от собак (не от кошек). В принципе ничего уникального здесь нет, учитывая размеры, подвижность и потенциальную опасность этих животных – во всем мире собаками занимались и занимаются в первую очередь.

    Бездомные собаки же и были основной целью служб отлова достерилизационного периода – отсюда, видимо, мнение именно об их, собак, первоочередной защите (так как отлов позиционировался как основная проблема для бездомных животных). Именно на собаках, как более значимых по сравнению с кошками представителей «бездомных животных» и сконцентрировано внимание разработчиков и проводников программы.

    Эта бОльшая значимость почти никогда не декларируется открыто. Тем не менее, в Москве «собачий компонент» программы все же непропорционально заслонил кошек. Проблемы, исходящие от бездомных кошек, и проблемы для самих кошек мало дискутировались. О бездомных кошках вспоминали и вспоминают в основном только в связи с «замуровыванием подвалов», где основная часть бездомных кошек находит убежище. Только позже, благодаря усилиям зоозащитников Ильинских, удалось поднять и другие, более общие и важные вопросы – о массовой постоянной гибели бездомных кошек по другим причинам (прежде всего из-за нападений стай бездомных собак), о перепроизводстве владельческих кошек и его последствиях.

    Итак, как можно понять при разборе нормативных текстов и мнений разработчиков программы, прежде всего как основная цель планировалось некоторое регулирование численности бездомных собак – в целях ее сокращения до некоторых, впрочем, точно не обозначаемых, пределов – но, конечно, не до нуля, ибо бездомность «неотъемлема».

    2.1.3. Стерилизация с возвратом . В соответствии с основополагающим принципом сохранения бездомности находятся и методы регулирования. Основной метод - стерилизация самок бездомных собак с последующим их возвращением на место обитания (процедура описана, например, в том же «Регламенте…»). По мысли авторов, там бы эти собаки продолжали жить, заполняя «экологическую нишу», постепенно снизив свою численность до (так и оставшихся неизвестными) «приемлемых величин». Отсюда же и распространенное название программы – «программа стерилизации» (более правильно называть ее программой отлов-стерилизация-возврат, ОСВ). Этот метод был предусмотрен как основной в нескольких вариантах проекта московского «Закона о содержании животных» – главного документа, который должен был окончательно легализовать уже развернутую программу.

    Характерно, что при этом, однако, не приводилось хоть сколько-нибудь внятных ссылок на подобные программы и их результаты за рубежом.

    2.1.4. Нет усыплению – и немедленно. Есть у московской политики и соответствующего ей «Закона…» еще одна особенность. Некоторые отечественные комментаторы называли его не иначе как самым гуманным в мире. Видимо, из-за того, что в нем практически запрещено усыпление бездомных животных (за исключением случаев неизлечимой тяжелой болезни и новорожденного приплода).

    Это "впереди планеты всей" как раз и настораживает. Дело в том, что ни в одной развитой стране, в которой реально достигалась высокая степень защиты и благополучия животных (то есть бездомных животных мало), усыпление здоровых животных не было формально запрещено (конечно, там существуют жесткие требования и критерии для этой процедуры). И на это есть объективные причины, которые далее будут рассмотрены в соответствующей главе.

    Оговорюсь, что у меня нет повода сомневаться в искренности многих авторов этих текстов - людей, действующих ради блага животных. Понятно их эмоциональное стремление найти способы защитить животных от тех примитивных методов их регулирования, которые так долго были приняты у нас. Однако, для пользы дела аргументация и методы все же должны соответствовать здравому смыслу, комплексу научных данных и работать на перспективу. При внимательном изучении истории московской программы выясняется, что именно это первичное эмоциональное побуждение – «любой ценой защитим от жестокого регулирования» - и является побудительным толчком к тому, чтобы не рассматривать проблему во всей ее сложности. А также к тому, чтобы считать бездомность благом: тогда и регулировать не надо. А если и надо – то таким способом, который на первый взгляд никак не приведет к смертям животных. Поэтому к словосочетанию «программа стерилизации» часто прибавляется и слово «гуманная», причем ее гуманизм определяется только по одному критерию – декларированному запрету усыпления. Причем не делается различия между жестокими и безболезненными методами умерщвления - на волне неприятия усыпления вообще.

    2.1.5. « Научное обоснование». Впрочем, помимо апелляции к гуманности, используются попытки объяснить и с «точки зрения науки», почему бездомность неотъемлема. Так, в программных документах одной из московских зоозащитных организаций, активно продвигавшей многие городские инициативы, можно было прочитать, что "уличные животные необходимы городу для экологического равновесия". Видимо, эвфемизмом "уличные" заменено слово "бездомные", которое имеет явно негативный оттенок для людей, воспитанных в традиционном понимании, что бездомность для собак - явление ненормальное. Ссылки на «экологическое равновесие» или нечто похожее можно встретить и во многих других текстах и выступлениях, связанных с программой. Также с точки зрения науки пытаются обосновать и неэффективность любых других методов (прежде всего, безвозвратного отлова), кроме пресловутой «стерилизации с возвратом».

    Обыкновенно для придания веса этой позиции можно встретить отсылки к мнению зоологов из московского Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова. При более внимательном рассмотрении дела выясняется, что речь идет об исследованиях сотрудника этого института А.Д. Пояркова, некоторые из которых были проведены совместно с его коллегами и учениками.  Работы других исследователей обычно в расчет не принимаются.

    Конечно, нельзя не оценить заслуги Пояркова как первого биолога в России, выбравшего бездомных собак объектом долголетних исследований и участвовавшего в разработке методик учета их численности. Однако, научные исследования группы Пояркова – их предмет, цели, задачи и результаты - при внимательном рассмотрении не могут быть признаны исчерпывающими для ответа на многие вопросы относительно стратегий регулирования численности бездомных собак. Первые исследования Пояркова еще 80-х годов прошлого века (их результаты вошли в кандидатскую диссертацию Пояркова) касались лишь социальной структуры относительно небольшого поселения (микропопуляции) бездомных собак, обитавших вблизи главного здания МГУ и прилежащей промзоне. В конце 90-х (до введения ОСВ) группой Пояркова были проведены учеты численности бездомных собак по всей Москве, а также получены оценки некоторых параметров (соотношение полов, возраст) на некоторых отдельных участках. Наконец, в 2006 г. был проведен еще один общемосковский учет численности.

    Собственно, собранная в результате этих трех циклов исследований информация не может однозначно склонить в сторону ОСВ. Например, как ни парадоксально, ранние работы Пояркова свидетельствовали, скорее, об эффективности именно безвозвратного отлова, ну, а сравнение данных учетов численности 1997-98 гг. и 2006 г. говорят о провале программы ОСВ (об этом подробнее ниже). Однако вполне субъективная интерпретация (как авторская, так и неавторская) некоторых результатов этих исследований в пользу именно ОСВ используется до сих пор (прежде всего тезис о безусловной неэффективности безвозвратного отлова из-за восстановления численности – при этом забывается, что регулярность отлова снимает эту проблему; или тезис о незначительности вклада владельческих животных в число бездомных – сейчас, впрочем, он используется реже). Кроме того, подчас Интернет-молва приписывает Пояркову и некие «неопровержимые результаты» в тех областях, которые вообще никогда не были предметом его сколько-нибудь подробного научного интереса (например, отношения бездомных собак с другими городскими животными или жизнь бездомных кошек) и, соответственно, о которых он либо никогда не писал и не высказывался, либо высказывался мимоходом и без должных на то оснований.

    Отдельно стоит упомянуть об эксперименте в Марфино, как части «научного обоснования». Судя по имеющейся информации, в этом московском районе в начале 2000-х годов было осуществлено массовое изъятие самок собак в приюты (со стерилизацией оставшихся самок, при этом часть кобелей, видимо, мигрировала в другие районы). Чем кончился этот эксперимент спустя несколько лет – неизвестно, новых исследований и публикаций нет.

    2.1.6. Забвение приютов. Интересно, что до шумихи, связанной с ОСВ, в Москве и в России в фокусе зоозащитного внимания была совсем другая перспективная тема – а именно, приюты для бездомных животных. О том, что за границей есть приюты для кошек и собак, в нашей стране было давно известно. Как только в 80-х годах в России (тогда СССР) стало зарождаться движение в защиту животных, появилось стремление завести и у нас такие учреждения.

    Но позднее, в конце 1990-х в нашей стране появились слухи о применении ОСВ, причем весьма искаженные (например, то, что ОСВ в отношении бездомных собак имеет весьма ограниченное применение стало широко известно намного позже – после публикаций на сайте Трибуна Защиты Животных). В отличие от приютов, метод ОСВ на первый взгляд подкупал теоретическим «биологическим обоснованием» и возможностью отказаться от умерщвления. Всплыли идеи «пользы от бездомных животных». Зоозащитники в массе быстро переориентировались на манящую идею. Приюты оказались отодвинутыми на второй план, и им стали отводить роль разве что места сбора для потерявшихся хозяйских животных и пожизненных пансионатов для тех собак, которых все же предполагалось изымать с улиц («агрессивных»).

    И лишь намного позже постепенно стала распространяться информация о том, что метод ОСВ имеет огромное количество «подводных камней», и то, что модели, лежащие в «теории» ОСВ слишком упрощены (например, не учитывают проблемы перепроизводства владельческих животных и их выбрасывания). А также то, что применение безвозвратного отлова и систем приютов – тоже может быть не менее биологически обоснованным, и более того, на деле доказавшим свою эффективность.

    2.1.7 . Отсутствие внятной позиции по вкладу в пополнение рядов бездомных со стороны владельческих животных . Подразумевалось, впрочем, что вклад этот ничтожен и никак не может повлиять на успешность программы (встречалась следующая оценка, приписываемая Пояркову – только 2% бездомных собак были когда-то владельческими). Бывшие хозяйские собаки на улицах якобы обязательно «быстро гибнут » - причем независимо от того, рассматривается ли Москва или иной населенный пункт. Хотя подробных исследований этого вопроса не проводилось. Про кошек, как обычно, речь практически вообще не шла.

    Соответственно, проблемы несоответствия спроса и предложения на домашних животных (так называемое перепроизводство домашних животных), судьба «лишних» (не нашедших хозяина животных), влияние культуры содержания хозяйских животных на ситуацию с бездомными животными – практически не обсуждались. А ведь это обширный круг вопросов, очень важных для успешности любой программы. Даже признавая, что самовоспроизводство бездомных собак в Москве с определенного времени стало основным источником пополнения их численности, нельзя сбрасывать со счета и приток на улицы владельческих во всех его вариациях (из квартир граждан, с территорий предприятий). Этот приток, даже внося меньший вклад в численность, тем не менее, может быть достаточно значительным, чтобы похоронить непродуманный прожект ОСВ. И уж тем более нельзя автоматически переносить московские представления на другие города России, где самовоспроизводство собак на улицах может вообще не играть превалирующей роли в поддержании бездомности.

    2.1.8. Сумма предпосылок московской программы. Исходя из анализа разных источников, можно вывести следующие принципиальные позиции, на которых - явно или подспудно, осознанно или полуосознанно - базировалась первоначально «московская программа» (и ее клоны в других городах):

    а. Бездомность собак и кошек – явление, которое в целом можно рассматривать как положительное или нейтральное, требующее только корректировки в плане некоторого «регулирования численности».

    б. Бездомные животные (подразумевается – собаки) безусловно нужны для «экологического равновесия».

    в. Преобладающее внимание уделено только одному виду из двух, а именно собакам.

    г. Положение с хозяйскими животными оказывает крайне ограниченное влияние на ситуацию с бездомными («бывших владельческих собак на улицах мало – около 2-х процентов», кошки не рассматриваются). (Лишь позднее этому аспекту стали уделять все же больше внимания, пытаясь объяснить неудачу ОСВ «выбрасыванием собак населением», пополняющем число бездомных.)

    д. Первоочередные задачи внедрения программ – почти полный запрет безвозвратного отлова и немедленный и почти безусловный запрет умерщвления животных муниципальными службами.

    е. Основной метод – стерилизация сук бездомных собак с последующим выпуском в «места обитания» («отлов-стерилизация-возврат» (ОСВ).

    ж. Приюты должны играть вспомогательную роль, либо их роль вообще внятно не рассматривается.

    2.1.9. Последующая неразбериха. В последующие годы в Москве в ходе выполнения программы, когда все яснее стали ее неутешительные результаты, стали постепенно появляться попытки ее «усовершенствования». На фоне всеобщего осознания неудачи ОСВ, роста численности собак со всеми вытекающими последствиями (в том числе и человеческими жертвами), на фоне массового неофициального отлова и самосудов населения над собаками, на фоне скандальных обвинений в разворовывании средств - проявилась тенденция к переоценке приоритетов. Появились идеи ограничить выбрасывание хозяйских животных, которые, как «неожиданно выяснилось», вносят определенный вклад в увеличение количества бездомных. Правда, каким образом это сделать – было неясно, тем более что многие вопросы (например, регламентация регистрации хозяйских животных), как оказывается, находятся в ведении федеральных властей.

    Спустя несколько лет после старта «программы стерилизации», наконец, в среде московской власти появилась мысль о ее постепенном сворачивании и заменой системой приютов – которые, наконец, и стали активно строиться в 2008 году. На это выделены колоссальные суммы. Причем, видимо, осознавая невозможность поместить в приюты на пожизненное содержание всю разросшуюся субпопуляцию московских бездомных собак, власти периодически осторожно дают понять, что придется прибегать к усыплению после определенного срока передержки. Но ведь в свое время теми же властями были щедро розданы обещания о том, что усыпления больше не будет! Общественность дезориентирована, радикальные зоозащитники протестуют – и поэтому власти снова идут на попятную, пытаясь сохранить принцип «отсутствия усыпления». Отсюда рождаются химерические прожекты. Например, поначалу в СМИ промелькнула идея о возвращении собак обратно после шестимесячной передержки в приюте (? – чем это отличается от ОСВ). Затем речь пошла о быстром перемещении всех сразу бездомных собак в огромные создающиеся приюты с последующим пожизненным содержанием. При этом как бы забывается, что отловить всех сразу просто невозможно, ведь даже интенсивный отлов - продолжительный процесс, и определенная компенсация численности за счет размножения недовыловленных собак все равно будет происходить, хотя численность и будет постепенно снижаться. Если же места в приютах все же не хватит – говорили о перевозке их в приюты других городов (а там ведь и своих собак хватает!) И такая неопределенность, видимо, будет длиться годами. Причем по-прежнему на фоне разнообразных самосудных расправ над собаками. (Вот еще одна особенность программы ОСВ, которая будет подробнее рассмотрена ниже – в нее легко впутаться под фанфары о гуманизме, но нелегко выпутаться обратно)…

    Итак, имеются серьезные основания считать, что московский подход ни по замыслу, ни по методам, ни по последствиям, нельзя признать оптимальным. Упущения необходимо проанализировать более детально.

    Отталкиваясь в общем от вышеприведенной последовательности принципов (двигаясь от «экологии» к «методам»), постараемся рассмотреть в подробностях, как обстоят дела в интересующей нас обширной и еще теоретически малоосвоенной области.

    К оглавлению